Финансовая
квинтэссенция Федор
Рогач

Во имя сдерживания инфляции центральные банки намеренно встали на путь, ведущий к рецессии или ее усугублению, если она все равно наступит. Хуже того, сегодняшнее ужесточение денежно-кредитной политики оставит долговременные шрамы, в то время как более тщательно продуманные ответные меры сработают лучше и принесут долгосрочные выгоды.

Как показывает новый отчет Института Рузвельта, соавтором которого я являюсь, любые выгоды от дополнительного снижения инфляции, обусловленного процентными ставками, будут минимальными по сравнению с тем, что произошло бы в любом случае. Инфляция, похоже, уже идет на спад. Может быть, она замедляется медленнее, чем оптимисты надеялись год назад – перед войной России на Украине, – но, тем не менее, она замедляется и по тем же причинам, которые обозначили оптимисты. Например, высокие цены на автомобили, вызванные нехваткой компьютерных чипов, снизятся по мере устранения узких мест. Это происходит, и запасы автомобилей действительно растут.

Еще одна причина для оптимизма связана с наценками – суммой, на которую цены превышают затраты. Хотя наценки медленно росли из-за усиления монополизации экономики США, они взлетели с начала кризиса COVID-19. По мере более полного выхода экономики из пандемии (и, хочется надеяться, из войны) они должны уменьшаться, тем самым сдерживая инфляцию. Да, зарплаты временно растут быстрее, чем в допандемический период, но это хорошо. Произошел огромный вековой рост неравенства, которое только усугубилось недавним снижением реальной (с поправкой на инфляцию) заработной платы рабочих.

В отчете Рузвельта также отсутствует аргумент о том, что сегодняшняя инфляция вызвана чрезмерными расходами на пандемию и что для ее снижения требуется длительный период высокой безработицы. Инфляция, обусловленная спросом, возникает, когда совокупный спрос превышает потенциальное совокупное предложение. Но этого, по большей части, не происходило. Вместо этого пандемия привела к многочисленным отраслевым ограничениям предложения и изменениям спроса, которые вместе с асимметрией адаптации стали основными факторами роста цен.

Учтите, например, что сегодня американцев меньше, чем ожидалось до пандемии. Мало того, что политика Трампа в отношении COVID-19 способствовала потере более миллиона человек в США (и это только официальная цифра), иммиграция также сократилась из-за новых ограничений и в целом менее гостеприимного, более ксенофобской окружающей среды. Таким образом, причиной повышения арендной платы было не значительное увеличение потребности в жилье, а скорее повсеместный переход к удаленной работе, который изменил то, где люди (особенно работники умственного труда) хотели жить. По мере того, как многие специалисты переезжали, арендная плата и стоимость жилья выросли в одних районах и снизились в других. Но рента там, где спрос увеличился, выросла больше, чем там, где спрос упал, уменьшился; таким образом, сдвиг спроса повлиял на общую инфляцию.

Хорошо направленная фискальная политика и другие, более точно настроенные меры имеют больше шансов обуздать сегодняшнюю инфляцию, чем грубая, потенциально контрпродуктивная денежно-кредитная политика. Надлежащим ответом на высокие цены на продовольствие, например, является отказ от применявшейся десятилетиями политики поддержки цен на сельскохозяйственную продукцию, согласно которой фермерам платят за то, чтобы они не производили, в то время как их следует поощрять к тому, чтобы они производили больше.

Аналогичным образом, адекватным ответом на повышение цен в результате чрезмерной рыночной власти является усиление антимонопольного законодательства, а способ реагирования на более высокую арендную плату бедных домохозяйств — поощрение инвестиций в новое жилье, в то время как более высокие процентные ставки действуют противоположным образом. Если была нехватка рабочей силы (стандартным признаком которой является увеличение реальной заработной платы — противоположное тому, что мы наблюдаем в настоящее время), ответ должен включать увеличение предоставления услуг по уходу за детьми, проиммиграционную политику и меры по повышению заработной платы и улучшению условий труда.

После более чем десятилетия сверхнизких процентных ставок имеет смысл их «нормализовать». Но дальнейшее повышение процентных ставок в донкихотской попытке быстро укротить инфляцию будет не только болезненным сейчас; она оставит неизгладимые шрамы, особенно на тех, кто меньше всего способен вынести бремя этой непродуманной политики. Напротив, большинство фискальных и других мер, описанных здесь, принесут долгосрочные социальные выгоды, даже если инфляция окажется более сдержанной, чем предполагалось.

Психолог Абрахам Маслоу сказал: «Для человека с молотком все выглядит как гвоздь». Только потому, что у Федеральной резервной системы США есть молот, она не должна крушить экономику.

Джозеф Э.Стиглиц
— лауреат Нобелевской премии по экономике
и профессор Колумбийского университета,
бывший главный экономист Всемирного банка
(1997–2000 гг.)

Источник.